Историческая память – это иногда почти не осязаемое понятие, которое крепкой нитью фактов, воспоминаний, вещей и документов связывает страны, народы и отдельных людей (о чем иногда нам в т.ч. напоминают и такие русские фамилии, как Шведовы, Литвиновы, Поляковы). Наш небольшой город Клин, лежащий на пересечении двух древних и славных дорог, отмечен в судьбах как наших соотечественников, так и иностранцев. Совсем недавно мне попала в руки небольшая книжка Павла Юстина « Посольство в Московию в 1569 – 1572 г.г.» В этой книге, написанной как отчет шведскому королю Юхану 3, немало строк уделено и нашей малой родине. Читая её, погружаешься в годы царствования Ивана 4, опричники которого надругались и сожгли наш деревянный городок-крепость в декабре далекого 1569 года.
Написанная сразу же по возвращению в Швецию, она подробно рассказывает о тех мытарствах, которые испытали дипломаты во главе с финским епископом Павлом Юстином. Главной целью визита была попытка короля Юхана 3 продлить перемирие в продолжающейся Ливонской войне. Эта война длилась уже 11 лет с переменным успехом и была тяжела для всех сторон. Кроме того, король хотел установить прямые посольские связи с царской Москвой и нарушить 250-летнюю традицию отношений через Новгород. О такой высокомерной практике русских сын Ивана 4, царь Федор, позже говорил: « То нам за честь, что государи иноземные посылают посольства к нашим слугам». А еще послы должны были дорогими подарками загладить вину за ограбленного, раздетого и заточенного русского посла И.М. Воронцова в 1567г. во время его визита в Стокгольм. Подарками шведы надеялись откупиться и за обиду царю, нанесенную в 1560 году отказом выдать за него Екатерину, вдову герцога Юхана. Эта несостоявшаяся родственная связь могла бы, по замыслу царя, облегчить военное положение русских в Прибалтике.
Шведское посольство в сентябре пересекло границу и остановилось в Новгороде. Несколько дней доброго гостеприимства прошли быстро. А потом начались неприятности: сначала было ограничение в свободе, затем в питании, а потом обыски и арест, изъятие подарков и документов. Режим жизни стал почти тюремным. В январе 1570 года их доставили в Москву, но аудиенции царя они удостоены не были. Вскоре посольство было отконвоировано в Муром, где прожило в таких же тяжелых условиях почти до конца 1571 года, не зная, что в мае того же года крымские татары хана Девлет Гирея сожгли Москву, которую опричное войско не смогло защитить. Сам же Иван4, бросив всё и всех на произвол судьбы, бежал в укрепленную Александровскую Слободу.
ЦИТАТА ИЗ КНИГИ: «…Мы были заперты в Муроме с 24 сентября 1570 года вплоть до 23 ноября 1571года. В этот день вечерними сумерками нас посадили в сани, положили туда имущество, которое нам наконец вернули в городе Клин. 8 января, правда, не все, а часть, как обычно случается, когда перевозят чужие вещи. В этот город тогда же прибыл из Москвы русский Великий князь со свитой, направляющийся в Новгород с намерением объехать всю Ливонию или направиться прямо в Финляндию, чтобы разорить её огнем и мечом*. 9 января нам приказали явиться к царским секретарям, которые жили ,как и сам царь, на северном берегу реки**. Когда мы пришли туда и поздоровались с секретарями за руку, один из них начал читать речь содержание которой было следующим: «Прибыв два года назад в Новгород, вы не пожелали доверить ваши дела Новгородскому наместнику Великого князя, прежде чем приветствовать его царское величество, как до этого было принято в отношениях между русскими и шведами. Это ваше упрямство рассердило его царское величество… Прося о подтверждении мира между странами, вы также не соблюдали строгий этикет, сильно оскорбляя этим царское величество. Ведь Великий князь и его совет не забыли ту жестокую несправедливость и позор, от которых пострадали русский посол Иван Михайлович и его товарищи в Стокгольме, когда ваш король пришел к власти. Потому и с вами в свою очередь оскорбительно обращались и в Новгороде, отобрали вещи. Вас держали здесь три года потому, что и нашим послам долго мешали вернуться домой. Чтобы отомстить за это, Великий князь приготовился оружием сурово наказать вашу страну…». Мы ответили, что присланы сюда только затем, чтобы возобновить и подтвердить на честных условиях мир между обоими государствами… Секретари обещали доложить обо всем этом царю и приказали нам идти…»
11 января послов вызвали к царским секретарям и после часа ожидания объявили, «что Великий князь и царь, как поборник справедливости и христианской веры, решил направить свейскому Ягану ( Юхану 3) королю послом Тенне Олавссона», своего советника по шведским делам.
12 января послам объявили, чтобы они ожидали царя на улице. Когда его зимняя карета остановилась рядом, шведские послы упали на колени (виданное ли дело!). Выйдя из кареты, царь приказал послам встать. И опять со злорадством говорил им о своих обидах от шведского короля, закончив свою длинную речь словами: «Я хочу, чтобы этот Тенне отправился в Швецию к королю и напомнил ему во всеуслышание об этом, а остальных в это время необходимо держать здесь». Не возвращаясь в своё жилище, послы поехали вслед за царём в Новгород.
Вот такая встреча четвертого шведского посольства (наполовину вымершего от мора и чумы) с царем Иваном 4 произошла в Клину в начале января 1571 года. Посольство это изначально было обречено на провал, поскольку в шведском королевстве были наслышаны о неуравновешенном, злопамятном и мстительном характере русского царя. Напряжение между двумя странами не снялось и позже, что проявилось в активизации шведов против слабеющего Московского государства в Ливонской войне и в конечном поражении в ней русских.
Вышедшая в 1775 году книга финского историка Х.Г. Портана несколько раз издавалась в разных странах Европы, и тем самым она документально закрепила исторический факт сути и подоплеки взаимоотношений того периода между Стокгольмом и Москвой.
ПРИМЕЧАНИЯ:
* Благо опыт у царских опричников уже был, о чем свидетельствовали расправы в декабре 1569 года над Клином, Тверью, Торжком, Валдаем .
** Явно северными берегами реки Сестры являются языкообразный выступ под нынешним Троицким собором и крутой берег дер. Праслово.
Соколов Владимир Андреевич