Талантливый радиомоделист и прекрасный поэт

Жизнь очень сложная штука и трудно воспринимаемая в духовном плане. И в этот раз мне хочется рассказать об интересном и талантливом человеке — Анатолии Изосимовиче Козьмине, как своими словами, так и его рассказами и воспоминаниями.

Познакомился я с Анатолием у своего знакомого Юрия Сливкина (инвалида детства) я за ним ухаживал, а Анатолий пришел к нему в гости и рассказывал о созданных им макетах кораблей на радио управлении. Следующая встреча была на вечере творческого объединения «ЛИТО» и буквально его стихи ностальгически взорвали мою душу. Хоть он и родился в 1941 году, на 25 лет раньше меня, но оказалось, что между нами много общих событий. Первым соприкосновением, стала учеба в школе № 12 (или четвертая железнодорожная школа).

Тот же железнодорожный вокзал, станция, железнодорожный сад, любимое мороженное, депо, паровоз «Кукушка» на высоковской ветке, и наконец железнодорожная школа — это мир и моего детства, но уже в семидесятых годах. Такие же эти чувства в воспоминаниях моих сверстников — школьников, живших на поселке Чепель и в ближайших деревнях Першутино, Лаврово, Фроловское, Покровка, а также в Решетниково.

И вот, что рассказал о своей жизни сам Анатолий Изосимович.

Мои предки с Архангельской области — это наверное и подарило любовь к морю и кораблям. Отца взяли на фронт из Мурманска, а маму в это время эвакуировали на Урал. Вот там я в 1941 году и родился, в городе Туринске Свердловской области. После войны в 1946 году мы переехали в Клин к родственникам. Учился я в железнодорожной школе (ныне школа № 12).

Об отце помню мало. Он воевал в Финской компании и в Великой Отечественной войне. О том времени рассказывал очень мало, я же маленький был. А после войны он работал в Давыдковском сельпо, но из-за жизненных переживаний рано ушел из жизни. Я отслужил в армии, окончил энергетический институт. Работал инженером на Клинском стекольном заводе. Тогда делали большие планы, выполняли пятилетку в четыре года хотя и в ущерб модернизации производства. Но пришел «застой» и мы оказались не у дел.

Я увлекся радиотехникой, занимался сам и потом нашел ей применение в судомоделизме. Вот этим предметом занимался с детьми в кружках на Станции юного техника на улице Чайковского. Вместе с преподавателем Геннадием Кошкиным внедрили радиоуправление и в авиамоделизм. Этот предмет в СЮТе и преподавал Геннадий Борисович.

Самой большой гордостью для меня был действующий макет парусного фрегата «Паллада». С учениками мы часто запускали его на реке «Сестра» и это было всегда большим событием. Трехмачтовое судно, красиво рассекало воду и казалось, что оно летит на всех парусах. Так же были действующие макеты и военных кораблей. Они не просто ходили на радиоуправлении, но выполняли и задуманные задачи: пускали ракеты, бывало, что был запланирован и учебный пожар на борту корабля. Дети и взрослые были в восторге от этих действий.

А вот стихи начал писать в середине восьмидесятых. Тематика разнообразная. Наблюдаешь жизнь, и хочется высказать своё мнение обо всём окружающем, но уже в стихах. Печатался на страницах газеты «Серп и молот» и в коллективных сборниках клинских авторов.

А вот о послевоенных годах, хочется рассказать, как о сороковых и роковых – это емко и правдиво. Нам пятидесятникам, хватило хлопот от тех послевоенных сложностях. Разоренная страна, напрягая жилы, залечивала раны, нанесенные войной, воссоздавала хозяйство. В Клину было много калек. Помню, как огромный дядька торговал на базаре всякой мелочью, стоя у ворот. Иногда, подвыпив, запевал: «Я был танкистом на войне, мне пушкой выбило глаза». Я боялся глядеть на его лицо, оно было страшно обезображено. Часто этих людей можно было встретить у пивных ларьков, которых было множество. Не все эти люди вписались в ту непростую жизнь. Спивались, калечили себя в драках и просто умирали, страдая душой от непонимания.

Коснулась война и мальчишек или «пацанов», как тогда часто их называли. Престижны в этой среде были всякие стреляющие самоделки. Иногда находили не разорвавшиеся снаряды, бросали их в костер и разбегались. Но они почему-то не хотели взрываться. И как только ребята подходили к костру, в это время и происходил неожиданный взрыв. Вот так война продолжала калечить новое поколение. Ведь дети во многом были предоставлены сами себе, а родители были на работе. Мы играли в многочисленные игры с мячом, повсюду были самодельные футбольные поля. А вот игру на деньги в «пристенок», наверное, многие помнят из старых фильмов.

Стайками мы бродили по окрестным полям, лесам и речкам. Телевизоров не было, но очень любили ходить в кино, в заводские клубы и кинотеатр «Авангард» («Гайдаровец»).

Фильмы, в основном были военные, дома горячо обсуждали с завидным патриотизмом. К сентябрю всю мальчишескую братию до пятого класса стригли в основном под ноль или оставляли небольшую челку (полубокс) и выпроваживали в школу. Одеты все были пестро, как уж могли родители. Было и латанное-перелатаное или унаследованное от старших. Потом ввели форму. Для мальчиков модно было носить полевые военные сумки, особенно кожаные.

Первый класс, первый сбор, первая учительница. У кого не екнет сердце при упоминании об этом. Спорили, чья учительница лучше. Это потом начиналось всякое хулиганство, двойки и прочее. А первые дни — благоговение, ощущение нового, завораживающего.

На станции Клин раньше останавливались все поезда. Электричества не было, и паровозы заправляли водой, дровами и углем, выгружали шлак. Железнодорожная организация по значимости, на то время, была второй после комбината № 507. Поэтому и железнодорожная школа № 4 (потом уже школа № 12) была на почетном месте.

Первыми моими учителями были Антонина Ивановна (впоследствии, кажется её фамилия Мороз), Лилия Алексеевна Панченко и Александра Андреевна Дубровская, которая учила нас со второго класса по пятый. Всегда одетая строго, требовательная к себе и нам, одна поднимала и воспитывала двоих сыновей.

При школе был яблоневый сад, садовый участок и теплица (от неё остался еле заметный фундамент). Биолог Александра Алексеевна Колоскова — добрейшей души человек, успевала и в классе и на земле. Географию преподавала Анна Даниловна Кухтина. У нее было хобби — поговорить о международном положений. Немецкий вела Ольга Николаевна Земляницкая, бывшая гимназистка. Физик, Александр Гаврилович, любивший поговорить на разные темы, особенно о том, как он учился в авиационной школе. Химичка Таисия Ефремовна Пыжова — это трудоголик, с утра до вечера в школе, в химкабинете. Математик Надежда Васильевна Куварина — педантичная и добросовестная. Физкультурник Иван Алексеевич Шарапов, фронтовик, балагур. Трудовик Иван Егорович, аккуратист у него всё по полочкам.

Особо, конечно, хочется сказать о словесниках, Екатерина Ивановна Седова, то строгая, то душевная. Нина Карловна изумительная и чистейшей души человек, вела старшие классы. Да, впрочем, таких было много. Варвара Васильевна, видимо, из «бывших», школьная молва рисовала ее своенравной и нелюдимой. Однако, когда она подменяла у нас заболевшую Екатерину Ивановну, так выдавала про Онегина, что мы восхищенно притихали. Все были приятно ошеломлены глубиной и в то же время доступностью изложения. Рисованию учил Сергей Игнатьевич Огарков — изумительно похожий на М. Горького.

До восьмого класса нами руководила Валентина Ивановна Аксюс — чрезвычайный психолог. Буквально к каждому находила подход. В жизнь выпускала Евгения Яковлевна Металличенко. Я на заводе позднее работал с ее мужем, семейного счастья им не занимать. А из родни Металличенко, у нас преподавал и Андрей Федорович — математик, фронтовик. Ну и конечно, нельзя не упомянуть многолетнего руководителя коллектива педагогов Петра Тимофеевича Иванова, как говорят культовой фигуры. Его помнит не одно поколение школьников. У них была замечательная семья. Жена Валентина Лаврентьевна – словесник и две дочери тоже педагоги.

Если во мне есть что-то хорошее, то многим я обязан школьным учителям. Не знаю обстановки в других школах, то наши учителя воспринимались безусловным жизненным примером. Даже самые злостные хулиганы в подсознании, в конечном итоге, чувствовали раскаяние.

Быт учителей был спартанским, доходящим до аскетизма, ведь жили где придётся. Среди пожилых женщин, многие были вдовы войны, а более молодые — незамужние. Военное лихолетье здорово «выкосило» их мужских сверстников. Чрезмерно патриотично по современным понятиям и нас воспитывали, но я не обижаюсь.

Немало было способных учеников. Учился у нас и космонавт Юрий Артюхин проживавший в деревне Першутино. Ещё помню был у нас в классе Генка Рогашов. Жил с приемным отцом, матери не было. Пока мы делали контрольную по математике, он успевал сделать три варианта. Жаль, сгинул куда-то. После седьмого он пошел в вечернюю школу, а затем след его затерялся. Говорили, что его убили, светлая ему память.

Конечно, обо всех не расскажешь. Да, много воды утекло с тех пор. Когда-то на уроке физкультуры Иван Алексеевич роздал нам ломы и мы долбили лунки и втыкали в них колышки. А сейчас эти колышки выросли в огромные тополя. Они закрыли листвой школьное здание, и его почти не видно со стороны.

Школа функционирует, правда, для детей с ослабленным здоровьем. Иногда я бываю в тех местах и однажды летом я вошел в ограду и присел на лавочку. Нахлынули воспоминания, да такие живые, будто все было вчера, грусть охватила, страшная. Все-таки жизнь делится на две части: школа и все остальное. Так защемило внутри, что встал и пошёл прочь.

Хочется, как-то собраться бывшим питомцам посидеть, помолчать, поговорить и многое вспомнить. Ведь она нас ждёт любимая, незабываемая школа и та уникальная жизнь.

Вот такая историческая беседа получилась с Анатолием Изосимовичем. А последствия послевоенного времени и сейчас очень поучительны в настоящее время.

Василий Кузьмин, фото автора, а также из семейного альбома Анатолия Козьмина