Продолжение. Начало читайте здесь… Память каждого человека имеет власть над временем, возвращая нас в тот или иной эпизод нашей жизни и, заставляя переживать всё заново. Пускай наши эмоции будут менее яркими потому, что в подсознании отложено, что мы это уже пережили и знаем, что будет дальше. Но боль предательства и потери близких не становится меньше, она становится осознанней и горше. Как незаживающая, вечно кровоточащая рана в нашем сердце эта боль.
И отгородиться прошлым не получится. Но Николай первым нарушил молчание. Он сказал, что нисколько не сожалеет о своём приезде. Он хотя бы увидел свою внучку и Симу. У него большие связи в Армавире и может пристроить Валю куда-нибудь учиться, когда та закончит школу. Серафима ответила, что там будет видно, ей не хотелось напоследок ссориться, она чувствовала, что это их последняя встреча. Тем временем подали поезд. Николай взял на руки сына, стали прощаться. Серафима поцеловала мальчика и перекрестив, произнесла: «Господь тебя храни».
У Вали слёзы навернулись на глаза, и, она прижалась к деду. Раздался удар колокола, отъезжающие заспешили к вагонам. Девочка, справившись со слезами, посмотрела на дедушку и спросила приедет ли он ещё. На что тот ответил, что не знает, как уж сложатся обстоятельства. Но он оставил бабушке адрес и пригласил Валю в гости, в Армавир. Поцеловав внучку в макушку, мужчина шагнул к Серафиме. Взяв её за руку, заглянул в лицо. В его печальных глазах застыл вопрос, на который лишь она одна могла дать ответ. Женщина отрицательно покачала головой и сказала: «Прощай, наверное, больше не свидимся». По перрону разнёсся протяжный гудок паровоза. Николай с сыном вошли в вагон.
Поезд тронулся. Серафима с Валюшей помахали вслед уходящему составу. «Ну вот и всё. Слава Богу», — облегчённо вздохнув, сказала Серафима. «А мне жалко», -грустно произнесла внучка. — «Пошли, родная, домой. Всё будет нормально. Жизнь сама всё расставит по своим местам», — сказала бабушка и взявшись за руки вышли с вокзала. Серафима понимала, что внучка будет спрашивать её о Николае. Она не знала, как и поступить: рассказать правду и сразу разрушить хорошее впечатление о дедушке или ничего не говорить? Пусть подрастёт и сам во всём разберётся. К облегчению бабушки Валюша не задавала никаких вопросов, а Серафима старалась избегать разговоров на эту тему.
Жизнь вернулась в прежнее русло. Дом, огород, хозяйство отнимало много времени и сил. Внучка старалась во всём помогать бабушке. Для неё она стала всем, о родителях вспоминала редко. Тем более они почему-то перестали присылать письма, посылки и даже деньги. Бабушка заменила ей и маму, и папу. Вале казалось, что родители даже не интересовались, как им живётся и оттого казались девочке какими-то далёкими и чужими.
Серафима же старалась наоборот почаще говорить внучке о папе с мамой. О том, что им трудно, что работа у них тяжёлая, что с ними маленькая Раечка и что они не забыли и любят Валю, просто не хватает времени написать, очень устают. Внучка равнодушно кивала головой и старалась чем-нибудь поскорее заняться или сбежать на улицу. Это очень огорчало Серафиму, она видела, как Валя отдалилась от родителей.
Ей было стыдно и больно за Лену и Петра. Ведь за два с половиной года они не прислали ни одного письма, практически бросили дочь, лишив её родительской заботы, ласки и поддержки. И бабушка старалась своей любовью и вниманием заполнить отсутствие родительской опеки. Валюша росла доброй, ласковой и трудолюбивой. Но в её характере появилось некое упрямство. Например, когда её наказывали за проступок и ставили в угол, то она могла простоять хоть до морковкина заговенья, не попросив прощения.
Виноватой она себя не считала практически никогда, даже зная, что намеренно обидела человека. Откуда в ней это упрямство и жестокость взялись, Серафима никак понять не могла. Может быть в ней сидела обида на родителей, которую она ещё не осознавала? Да и в школе она очень стеснялась своей бедности. У неё не было добротных вещей. Бабушка перешивала из своих старых вещей «обновы» для внучки. Деньги вырученные от продажи зелени, овощей, солений, яиц и сухофруктов в основном шли на покупку дров, угля, керосина.
Если удавалось продать курицу или гуся, тогда они на толкучки покупали что-либо из одежды или обуви для Вали. Иногда попадались новые или мало ношеные вещи. На себя Серафима не тратила ни копейки. Она бережно относилась к вещам, и они служили ей очень долго. Валя брала пример с бабули и была тоже аккуратной. Оставшиеся от покупок деньги пускали на хозяйственные нужды, а часть откладывались на чёрный день. Серафима всегда говорила, что надо хоть по копеечке откладывать на всякий случай.
А тем временем благосостояние страны росло. И в Валином классе лишь единичные семьи находились в бедственном положении, остальные уже прочно становились на ноги. Детей прилично одевали, в школу они приносили на обед белый хлеб с маслом, пряники, булочки, сладости. Вале тоже хотелось этих вкусностей, но она понимала, как трудно им живётся и никогда ничего не просила. Каждое утро, в четыре часа, бабушка поднимала её, и она пешком шла несколько километров до «Молокозавода», там бесплатно давали обрат. Это сыворотка после отработки молока. А потом шла в школу.
На этой сыворотке, когда была ржаная мука, бабуля пекла хлебцы. А ещё Серафима ходила на элеватор за семенами льна. Она их толкла и выпекала лепёшки. Эти лепёшки были чёрные и жёсткие. Варила кисель, ягод и фруктов было в достатке. Бабушка наливала в одну бутылку кисель, а в другую обрат, затыкала тряпочками, в газету заворачивала льняную лепёшку-это и был Валин обед в школе.
Как-то подружка, папа которой работал каким-то начальником на заводе, увидев эту льняную лепёшку, спросила, что это такое она ест. Вале было стыдно, и она соврала, что это шоколадка. Подруга попросила попробовать и удивилась, почему не сладко. Валя ответила, что это специальный не сладкий шоколад. Той понравился необычный шоколад, и она в замен отдала свою белую сдобную булочку. Обе остались довольны. Однажды во время урока, когда Валю вызвали к доске, мальчишки достали весь её обед.
Они выставили на парту бутылки с киселём и обратом, развернули льняную лепёшку. Все начали смеяться, а Валя готова была провалиться на месте со стыда. Но учительница тут же пресекла насмешки, объяснив детям, что, Валя живёт без родителей и им с бабушкой очень трудно. С тех пор ребята больше не издевались над нею. За доброту, старание и отзывчивость Валю выбрали старостой класса. Бабушка гордилась внучкой и каждый день молилась пред иконами, прося Господа о здравии для неё.
В начале лета приехали Пётр с Леной и Раечкой. Они приехали на машине. Это была трофейная эмка, которую они купили по возвращении из Магадана. Вся ребятня Воронцовки сбежалась посмотреть на машину. Не каждый мог себе позволить автомобиль, пусть даже старенький. Считалось раз есть машина, значит в доме достаток. Конечно, Пётр перекатал всю ребятню, да и односельчан возил то на базар, то в больницу — никому не отказывал. Серафима была рада их приезду.
Она соскучилась. Раечку она видела ещё крошкой, а сейчас ей уже четыре годика. Валя приезд родителей восприняла без особой радости. К машине вообще отнеслась равнодушно. Елену это очень удивило, и она стала расспрашивать мать, не случилось ли чего. Сима без обиняков высказала всё дочери. Она попросила Лену, чтобы та поговорила с дочерью и извинилась, что не писала, обласкала бы как мать.
Лена вроде бы согласилась с доводами матери. Но не удалось: через два дня им пришлось срочно уехать, оставив на этот раз и Раю. Пётр завербовался в Чечню, на стройку. Ну, а Лена не могла остаться, любила, да и боялась отпускать одного. Серафима по-женски понимала, и в то же время не могла принять позицию дочери — дети ведь главнее. Видимо, не в неё дочь. Но и своей участи не желала Лене. Пусть уж уезжает с мужем, а внучек Серафима поднимет, не впервой ей. Она уже смирилась с испытаниями, которые посылает ей судьба, значит так Господу угодно. На дворе лето, огород посажен, деньги зять оставил, на первое время им хватит. Валюша уже большая, будет приглядывать за сестрёнкой, справятся.
Узнав, что родители уезжают, Валя обрадовалась и повеселела. Лена удивилась приподнятому настроению дочери. А когда позвала её прощаться, та как-то нехотя поцеловала мать в щёку и, сказав, что её ждут, убежала на улицу. Лена тяжело вздохнула и посмотрела на Серафиму, но увидев молчаливый укор во взгляде матери, потупила голову. На вопрос Петра — где Валя? Хотел, мол, попрощаться — ответила, что дочь убежала на улицу, а им пора уже ехать. У калитки их провожала Серафима с Раечкой на руках. Они всё махали, пока машина не скрылась из глаз. Серафима решила поговорить с Валей обязательно – стыдно же.
Внучка заявилась только под вечер и сразу спросила — уехали ли родители. Услышав положительный ответ, крикнула: «Ура!» И, подбежав к изумлённой бабушке, стоящей у печки, и расцеловала её. Затем, что-то напевая, выскочила в сени и Серафима услышала, как загремели вёдра. Бабушка быстро поставила чугунок с кашей в печку томиться и, взяв маленькую Раю, отправилась на огород. Внучка поливала грядку с зеленью и так была увлечена, что не сразу заметила бабушку. Отреагировала только тогда, когда та прикрикнула на неё: «Я тебе велела наливать полведра, ты что надорваться хочешь?» Вздрогнув, она посмотрела на Серафиму и весело ответила: «Я буду по половинке набирать, бабулечка». Заметив сестрёнку, добавила: «Что ж она Раю не взяли с собой?» Серафима сказала, что так нужно, и велела поиграть с сестрёнкой.
А огород она сама польёт. Внучка, нехотя, отдала её вёдра и взяв малышку за руку, пошла к дому. Серафима поливая огород думала, с чего начать разговор с Валей, так чтобы напрасно не обидеть её. Но на ум ничего не приходило. Тогда женщина решила, что потом, после ужина, что-либо придёт в голову. Когда она вернулась в дом, то увидела, что дети в дальней комнате играют в прятки. Они весело смеялись и громко кричали, когда находили друг друга. Серафима обрадовалась, что дети нашли общий язык. И она позвала их ужинать.
Они вымыли руки под рукомойником, старшая помогала младшей, и уселись за стол. Бабушка разложила кашу по тарелкам и поставила на стол. Малышка Раечка с удовольствием уплетала кашу. Даже малоежка Валюша съела всё, за компанию. Серафима налила тёплой воды в таз, у них всегда грелось ведро на плите, и посадила туда Раю. Вымыв малышку, завернула в простыню и отнесла на кровать в дальнюю комнату, где спали родители. Переодела её в ночную рубашечку, сшитую Леной, и легла рядом. Дитё спросило скоро ли приедут мама с папой, бабушка успокоила, сказав, что скоро и девочка быстро уснула, держа её за руку. Серафима поцеловала внучку и погладила по головке. Осторожно высвободив руку, встала и вышла на кухню. Валечка сидела на лавке у печки и ждала бабушку. Она уже всё убрала со стола и помыла посуду.
Серафима притворила за собой дверь и сказала внучке, что хочет поговорить с ней. А с чего начать и не знала. Но девочка первая задала вопрос: «Надолго ли уехали родители?» Серафима ответила, что на полгода, и спросила, как она относится к маме и папе, любит ли их, скучает ли. Валя задумалась, а потом вдруг огорошила бабушку, что нисколько не скучает и ей даже очень хотелось, чтобы они побыстрее уехали. Бабулечка, я тебя очень люблю и мне с тобой хорошо.
А у них есть Рая, пусть она с ними и живёт, они её любят. А мы будем с тобою вдвоём», — заплакала Валя. Серафима прижала к себе внучку и попросила её успокоится. Валины слова очень расстроили и даже немного испугали её. Вот к чему приводит отсутствие внимания и материнской ласки в детстве. Она понимала, что в ребёнке говорит обида, ему кажется, что он не нужен родителям и лишь бабушка понимает и любит его.
Серафима молилась про себя и просила Всевышнего, чтобы повзрослев, Валя поняла и простила своих родителей. Хотя сама Серафима знала, что обида, наверное, останется на всю жизнь, маленькой, изредка саднящей ранкой, не мешающей, но всегда напоминающей, я есть. Девочка успокоилась и бабушка, поцеловав, сказала, что никому её в обиду не даст и что родители её очень любят, и она это поймёт, всему своё время.
Серафима попросила внучку лечь с Раечкой, чтобы та не испугалась, когда проснётся. Валюша кивнула и поцеловав бабушку, ушла в комнату. Сима тяжело вздохнула. Разные мысли одолевали её. Утро вечера мудренее сказала она себе и отправилась спать.
В сентябре Валя пошла в школу, а Раечка оставалась с бабушкой дома. Малышка как хвост ходила за нею повсюду или сидела у окошка, ожидая прихода сестры из школы. Девочки подружились, и бабушку это радовало.
К концу сентября Серафима с Валюшей потихоньку начали убирать урожай с огорода.
А в начале октября вернулись Лена с Петром. Валюша при встрече вела себя сдержанно, спокойно, а малышка была несказанно рада приезду родителей. Приехали они без машины, так как пришлось продать, чтобы хоть как-то жить первое время. Привезли – дочкам отрезы на платья, а Серафиме — красивый платок.
Отдали ей на сохранение, все заработанные деньги. Пётр уж очень хотел машину, но не хватало пока. Он снова устроился на «Ремзавод», а Лена занялась хозяйством, да вечерами шила на заказ. У Валюши с родителями в начале были прохладные отношения. Но они окружили вниманием и заботой дочь и её сердечко откликнулось на родительскую любовь. А Серафима была рада, что вся семья снова в сборе.
Наступил 1954 год. Как-то, придя с работы, Пётр завёл разговор о Казахстанской целине, которую начали поднимать. «Вот где заработать можно!» — горячился он. Многие уже с его завода подались туда. Звали и его. Лена прервала шитьё и, посмотрев на мужа, сказала: «Петя, а как же я, дети, мама? А потом, я одного тебя не отпущу, а с детьми там будет очень тяжело. Пускай мама решает». Серафима прекрасно понимала, что зять уже принял решение и ничего от неё не зависит. И дочь, как ниточка, всё равно последует за своим мужем, чтобы мать ни сказала.
Серафима тяжело вздохнула и сказала, что внуков она оставит себе, а они пускай едут куда хотят. Увидев, что тёща обиделась, Пётр постарался успокоить, утешить её. Он подошёл к ней и обняв за плечи сказал: «Прости нас, мама – виноваты мы перед тобой. Но уж очень жить хочется по-человечески, а тут такой случай выпал… Я знаю, как тебе трудно было одной с детьми. А мы, неблагодарные, не присылали ни одной копейки и даже не написали ни единого письма, прости, виноваты.
Сейчас будет всё по-другому. Деньги, что копили на машину, расходуй, как хочешь. Валюше к школе всё справили, Раечке тоже, уголь и дрова я заготовил. Договорюсь с соседом Фроловым Иваном, если что, подсобит. Отпустите нас, мама, пожалуйста» — «Ну, что ты меня, как маленькую, уговариваешь. Всё равно ведь уедете, даже если супротив буду. Не можете вы на одном месте долго. За детей я переживаю, поймите же вы наконец! Им родительской любви и ласки не хватает. Сами знаете, как с Валей вам тяжело было налаживать отношения. Только ребёнок привык, а вы опять в бега», — с укором сказала мать. Серафима посмотрела на дочь, сидящую за швейной машинкой. Вид был у той был виноватый. И смягчившись, спросила, что она будет делать с заказами. Лена облегчённо вздохнула и ответила, что один уже закончила, а об остальных договорится.
Всю неделю Пётр с Еленой готовились к отъезду. Валя, узнав, что родители снова уезжают, обиделась. Она уже привыкла, что мама и папа рядом. Но они поговорили с дочерью: заверили, что очень любят её и надеются, что она как старшая будет приглядывать за сестрёнкой и помогать бабушке. Валюше было приятно, что родители доверяют ей и просят о помощи. И почувствовав себя взрослой, она даже стала успокаивать родителей: всё будет хорошо, и они могут ехать, только пусть пишут письма почаще. Серафима была довольна, что родители приняли мудрое решение поговорили перед отъездом с Валей.
Первое письмо пришло через месяц. В нём Лена сообщала, что Пётр работает комбайнёром, а она на токе, очень скучают. Условия проживания ну, просто никакие, тяжело. Прочитав письмо, Валюша расстроилась. Серафима объяснила внучке, что начало, да ещё в новом месте, всегда трудное. Наладится всё понемногу. А если нет, то быстрее домой вернутся. Дети успокоились и с нетерпением стали ждать новую весточку от родителей.
В следующем письме Лена писала, что все живы-здоровы; Пётр теперь зерно возит, а она при нём учётчицей. Пообвыкли немного, хотя природа и климат дикие просто. Воды нет, самим пришлось рыть колодец. Живут в тракторном вагончике, работают по 15-16 часов в сутки. Познакомились с одной семьёй, приехавшей из Комсомольска-на-Амуре, сдружились, люди хорошие, правда, постарше, но зато огромный опыт выживания за плечами. Многому у них научились. В письме Лена передавала приветы и всех целовала. Писала, что они всех любят и очень соскучились.
Серафима представляла, как им там трудно и была признательна дочери, за то, что та находила в себе силы после такого адского труда писать письма. Из Воронцовки многие уезжали на туда, но не выдерживали испытания, выпавшие им. По возвращении многие люди рассказывали, что целина-это отнюдь не романтика. Это противостояние природе, выносливость и даже героизм людей, их воля и тяжкий труд. И Серафима гордилась, что её дети не испугались трудностей и не сбежали. И сама терпеливо несла нелёгкую ношу целых два года. В сентябре девочки пошли учиться. Хотя Рае было только шесть лет, её всё же взяли в первый класс.
В конце августа 1956 года родители девочек, наконец, возвратились. Приехали они вечером на машине, «Победе». Как только остановились у дома, их облепили любопытная детвора. Все просили прокатиться. Пётр пообещал, но только завтра — очень устал в дороге. Лена в волнении открыла калитку родного дома. А навстречу, радостно крича, бежал Раечка и сияющая Серафима. Елена обняла и расцеловала дочь: «Как ты подросла, повзрослела», — гладя по голове ребёнка, сказала она. Затем обняла и крепко поцеловала мать. «А Валюша где?» — спросила взволнованно. «Да на улице шастает, сейчас узнает, что приехали, пулей принесётся,» — утирая слезинки радости кончиком платка, ответила Серафима.
И действительно, вскоре они услышали радостные возгласы Валентины. Через мгновение она уже вбегала во двор с громким возгласом: «Ура! Приехали!.. Мамулечка, как же я соскучилась». Она бросилась к матери и обняв, прижалась к ней. «Вот, что я говорила. Чисто вихрь заполошный», — с нежностью сказала Серафима. Лена расцеловала Валентину и обняв дочерей, пошла к дому. Поставив во двор машину, Пётр подошёл к матери и поцеловал. «Ну вот мы и прибыли, -весело сказал он. — Соскучились страшно и устали. Пойдём, мама, в дом. С дороги умыться скорее хочется».
Они поднялись на крыльцо и вошли на кухню. Там на лавке у печи сидела Лена и девочки. Она как квочка обняла своих цыплят, прижавшихся к ней. В глазах стояли слёзы материнского счастья. Как только вошёл Пётр дети бросились к нему. Он подхватил на руки Раечку. Прижавшаяся к отцу Валюша, жалела, что уже взрослая и папа не может тоже взять её на руки. Мужчина весело рассмеялся, поняв чувства старшей дочери. Он поставил Раю на пол и поднял Валю. Та была на седьмом небе от счастья, но застыдилась и попросилась на пол. А младшую сестрёнку удивило, что папа взял на руки уже большую Валю. Но отец подмигнул ей, и она успокоилась.
У печки суетилась Серафима, накрывая на стол. Старшая внучка помогала, а младшая помчалась за родителями во двор, понесла им чистое полотенце. Пётр с Леной умылись под рукомойником и забрав из машины чемоданы, вернулись с Раечкой в дом. На столе стоял знаменитый борщ Серафимы. Вся кухня была наполнена вкуснейшим ароматом. «Боже мой, мамин борщ!», -не сговариваясь произнесли Петя и Лена. «Мам, ты как знала, что мы сегодня приедем», — щурясь от удовольствия сказал зять. Серафима улыбнулась: «Кушайте на здоровье». — «А мы часто там вспоминали твой борщ, мама», -сказала дочь. Затем Серафима поставила на стол бутылку вина, что приберегла для такого случая, картошку и тушёную курицу, порезала салат из свежих овощей. «Ну, прямо пир горой, — весело проговорил Пётр. — Давно мы так не пировали. Там тяжко было — порой есть нечего. Так мы поцелуемся, вот и повечеряли. Если б не Леночка, я один бы там не выдюжил» — сказал зять и нежно посмотрел на жену. Та смутилась: «Ладно тебе, Петь. Не надо о грустном, мы дома. Вам тут тоже было не сладко, мама. Давайте выпьем за семью, за деток, чтобы всё было хорошо и все были живы-здоровы».
Взрослые чокнулись. Дети внимательно слушали, но не вмешивались в разговор взрослых. Серафима попросила Валюшу поставить чайник и заварить листочки чёрной смородины с чабрецом. Рая собрала грязную посуду со стола в таз с тёплой водой и стала мыть. Родители, глядя на дочерей, умилялись их хозяйственности. Как они выросли.
После чая все отправились в дальнюю комнату смотреть подарки. Дочерям привезли материал на платья и сапожки на осень. А Серафиме отрез на пальто. Она застеснялась, всплакнула и сказала: «Не нужно, куда мне рядиться». Но дочь и зять настояли, чтобы пошить матери пальто. А Валюша обняла бабушку и сказала, что теперь она будет самая красивая. Затем, угомонившись, счастливые, отправились спать. Девчонкам хотелось полежать с родителями, но бабушка велела лезть на печку. Все разговоры и расспросы завтра, родители очень устали с дороги. Делать нечего, дети полезли на лежанку.
Серафима легла в своей комнатке. Она долго слышала, как шепчутся внучки и незаметно для себя уснула. Проснулась рано, ещё только светало. Потянулась и подумала: «Господи, спасибо тебе, что все в сборе». Она тихонько встала, заправила кровать и одевшись, вышла на кухню. Стараясь не шуметь, затопила печь. Внучки крепко спали на лежанке. Серафима улыбнулась и прошептала: «Хорошие мои». На сердце было спокойно, а внутри звучала какая-то нежная мелодия, наверное, это пела её душа. Она вышла на крыльцо и посмотрела на небо.
Рассвет окрасил его в нежно розовые тона, лёгкий ветерок коснулся её лица воздушным поцелуем. Серафима закрыла глаза и прислушалась к себе. Она вдруг почувствовала лёгкость, даже некую невесомость, захотелось вспорхнуть и подобно птице подняться к небесам. «Ну хватит ребячиться — дел полно. Ишь занесло… Стара уже для мечтаний», — одёрнула она себя, усмехнувшись. Женщина заплела волосы в косу и свернула на затылке. Она будто бы отстранилась от того прекрасного, что с ней было несколько минут назад. Но хорошее настроение никуда не улетучилось. И что-то напевая себе под нос, она, взяв вёдра, пошла за водой.
Проснулся и Пётр. «Боже, как хорошо я выспался», -первое что пришло ему на ум. Он повернул голову и с любовью посмотрел на жену, сладко спящую на его руке. Тихонько высвободив руку, Пётр ласково поцеловал жену и встал. Заглянув на кухню, он посмотрел на тихо посапывающих на лежанке дочерей и улыбнулся. В печке весело потрескивали дрова, ароматно пахло кашей. «Ну, и мама! Мама!», — с восхищением подумал Пётр. Он вышел на крыльцо и увидел, как Серафима с полными вёдрами воды на коромысле входит в калитку.
Зять бросился к ней со словами: «Ну что же вы, мама, я и сам бы принёс». — «Ничего сынок, я привыкла». Но зять отобрал у неё вёдра и занёс их в дом. «Ну тогда ещё принеси, чтоб всем хватило умыться», — весело добавила она, протягивая ему свободные вёдра. Пётр взял их и бодро шагая, пошёл за водой. Серафима вошла на кухню, за столом в ночнушке сидела заспанная Лена. Увидев мать, она улыбнулась, подошла и обняла её. «Как я соскучилась по дому, по доченькам и по тебе, мамочка», -тихо сказала она и поцеловала её. «Мы тоже очень скучали и переживали за вас. Слава Господу, что вернулись», -ласково сказала мать.
Тут вошёл зять с полными вёдрами воды. Посмотрев нежно на мужа Лена улыбнулась и ушла в комнату. Проснулись девочки и сразу вопросы: «Ба, а мама с папой где? Они уже проснулись?» — набросились на бабушку, возившуюся у печки. Ответив, что родители во дворе умываются, Серафима стала накрывать на стол. Через полчаса всё семейство уже завтракало. После завтрака все занялись делами. Девочки помогали бабушке; Лена кроила платье для Раи; Пётр пошёл осматривать дом и сарай, может что починить пора. Жизнь начинала входить в привычную колею.
После возвращения Петра и Елены прошёл год. Серафима вдруг заболела. У неё опухали ноги, и она не могла ходить. Но больницу лечь не соглашалась. Лена узнала, что в соседнем селе живёт старик, который лечит травами. Серафима согласилась поехать к колдуну, как его называли местные. Сопровождать бабушку взялась Валя. Поскольку Пётр опять уехал на заработки в Норильск. Лена не могла оставить без присмотра дом, огород и младшую дочку. А Валя на летних каникулах, свободна. Да ради любимой бабули девочка была готова на всё, лишь бы та выздоровела. Хотелось и на колдуна посмотреть. Подвезти согласился сосед. К обеду были на месте.
Возле старой избы колдуна были врыты лавки, на них сидели мужики, парни, старики, бабы с детьми разного возраста, каждый со своей нуждой. Валюша заняла очередь и вернулась к бабушке. Серафима лежала на подводе и думала, что час её, наверное, пришёл. И зачем только согласилась ехать, лучше уж умирать дома. Прождали часа три. Люди входили в избу с печальными лицами, будто засыпанные пеплом, а обратно выходили умиротворёнными, некоторые улыбались. Серафима внимательно наблюдала за всеми переменами, происходящими с людьми. «Может поживу ещё?..- зажглась в уме надежда. — Я ведь нужна внучкам. Как они без меня?..» — и она обняла задремавшую Валю.
Подошла их очередь и Серафима разбудила внучку.
Валя позвала соседа, чтобы он помог занести бабушку в дом. Мужчина взял её на руки, Серафима смутилась. Посмотрев на смущённое лицо женщины, тот понял это по-своему и сказал: «Не боись, соседка, ты лёгкая не уроню». Он занёс её в дом, следом вошла Валюша. Встретила их маленькая сгорбленная старушка. Она велела положить болящую на топчан у окна и всем выйти. Но Серафима попросила оставить внучку с ней. Валюша присела и с любопытством стала оглядывать избу, которая больше походила на библиотеку. Почти до самого потолка на деревянных стеллажах лежали разные старинные книги; в углу висели большие иконы. Девочка узнала лики Богородицы и Христа, ведь бабушка много рассказывала ей о Боге.
Да и дома были иконы, бабушка молилась и приучала внучку. Посредине стоял большой стол, на нём тоже лежали книги. За столом сидел старик, он был похож на доброго деда Мороза. Седая длинная борода, длинные белые волосы на лбу были перевязаны какой-то тесёмкой. Валю поразили его глаза, они были необыкновенными. Светло-серые, строгие и в тоже время спокойные. Нет никак не походил он на колдуна, которым всех запугивают. «Софьюшка, помоги мне», -услышала девочка негромкий приятный голос. — «Иду, батюшка», -отозвалась старушка.
Она подошла к столу, и дед встал. Опираясь на её плечо, он подошёл к топчану, где лежала Серафима. Валя как заворожённая смотрела на колдуна, она теперь поняла отчего у него такие необычные глаза — он был слепой.
Старик поздоровался и спросил, на что жалуется болящая. Серафима рассказала, что её мучают ноги, отекают и она не может ходить. Выслушав её старик наклонился и стал водить руками над Серафимой с головы до ног. Затем махнул старушке и когда та подошла стал что-то шептать ей на ухо. Та кивнула и ушла. Дед повернулся к Валюше, та застыла, как под гипнозом.
Он ласково погладил девочку по голове и попросил принести ему стул. Как будто во сне, она подошла к столу и, взяв стул подошла к топчану. «Поставь рядом так, чтобы я смог взять твою бабушку за локоть», — медленно произнёс он. Валя всё исполнила. «А теперь присядь у бабушки в ногах и посиди тихонько», — добавил дед. Валя молча уселась в ногах у бабушки и стала наблюдать. Пришла старушка с тазом и полотенцем. Она поставила таз возле кровати и опять ушла. Старик взял Серафиму за руку и, свесив крепко перевязал её выше локтя полотенцем. Старушка вернулась с топором и кувшином, в котором был какой-то напиток. Старик пальцами попробовал лезвие топора, затем стал читать не то молитву, не то заговор.
Он наклонился над рукой Серафимы и стал нащупывать взбухшие вены, затем быстрым движением сделал насечку ниже полотенца и развязал узел. Из вены потекла кровь. Старушка наклонила руку к тазу и дала Серафиме выпить немного из кувшина. Увидев струю крови, Валя с ужасом сжалась. Она хотела закричать, но колдун вдруг сказал: «Не бойся, всё будет хорошо с твоей бабушкой. Ещё долго жить будет. А ты, внучка, пои её из кувшина постоянно. До утра весь кувшин выпоить нужно, -наказал он и устало добавил: — Софьюшка, сегодня больше принимать не будем. Извинись и скажи, чтобы приходили завтра, после полудня». Валя посмотрела на бабушку и ей стало страшно.
Лицо Серафимы было белым, на лбу выступила испарина, глаза закрыты. Кровь в ране остановилась и запеклась. Дед провёл рукой над раной и улыбнулся. Он будто видел руками и всё чувствовал кожей. «Ну, вот уже лучше. Дай-ка ей настой из травок», -довольным голосом произнёс он. Валя налила настой в деревянную плошку, которую вместе с кувшином дала старушка, стала поить Серафиму. Бабушка была очень слаба, но настой выпила и в изнеможении опустилась на топчан. «Выпила, это хорошо. Ну а теперь пусть поспит, ей силы нужно набираться. А тебя, милая, как зовут-то?» -спросил дед. «Валя», — ответила девочка. «Вот что, Валюша, подведи-ка меня к столу».
Взяв старичка под руку, Валя повела его. От колдуна приятно пахло пряными травами и исходила доброта. Валя почувствовала, что тревога и страх куда-то улетучились и пришла уверенность — всё будет хорошо. А дедушка, сев за стол, неожиданно сказал: «Ночь нам с тобой долгая предстоит и, если хочешь, я тебе расскажу про твою жизнь». Валя сначала растерялась, но любопытство взяло верх. «Ну тогда ты мне должна помочь. Достань с четвёртой полки книгу, которая стоит второй с правого края». Девочка достала книгу и положила перед колдуном.
Это была толстая старинная книга на непонятном языке. Старик перелистнул несколько страниц и ощупав их ладонями, заговорил. Дед рассказывал о будущей жизни девочки, называл даты, давал предсказания и советы. Валюша слушала, но мало что запоминала: её внимание было занято совершенно другим: как слепой может кончиками пальцев читать?.. А колдун закрыл книгу, заметил: «Наверное, ничего и не запомнила». Вале стало стыдно, но старик сказал, что нужное в своё время вспомнится.
Вошла Софья и посмотрела на Серафиму. Налив настой в плошку разбудила больную и напоила её. «Что, дед тебе книгу судеб читал? -спросила она у Вали, та кивнула. — Ну и ладно», — добродушно сказала она. Затем спросила у старика, когда следующую насечку он будет делать. Тот ответил и велел всем отдыхать. И неразлучная пара удалилась, наказав, чтобы внучка не забывала поить бабушку почаще.
Спать Вале не хотелось. Она рассматривала комнату и всё думала о невероятности увиденного: «Странный этот слепой старик. В глазах темнота, а сам свет и доброту излучает. И кажется, что он всё видит и всё знает, читая свои удивительные книги, в который прописано всё и про всех». Через полчаса снова разбудила бабушку и напоила её отваром и так всю ночь. Только под утро не заметила, как провалилась в сон. Разбудил её сердитый голос старика: «Так-то ты наказы исполняешь?!» Валя начала оправдываться. Но Софья поднесла ему кувшин. Он встряхнул: на донышке плеснулись остатки. Дед смягчился: «Ну, прости, милая, Христа ради.
Вижу, любишь ты бабушку по-настоящему. А я и ещё дурную кровь спущу, болезнь, глядишь, и отступит. Софьюшка, посмотри её ноги». Та осмотрела Серафиму и сообщила, что опухоль спала. Дед спросил больную, как она себя чувствует. Серафима ответила, что лучше, только слабость сильная. «Ну это поправимо, так и должно быть», — успокоил он болезную. Потом он вновь вскрыл вену. Валя уже без прежнего ужаса, но всё равно с большим напряжением смотрела на льющуюся из раны кровь.
Вскоре старик простёр над раной пальцы и заворожил, шепча что-то. Залепив надрез какой-то смолой, колдун удовлетворённо хмыкнул: «Вот и хорошо. Слава тебе, Господи!» Софья приготовила новый настой и поручила Вале продолжить процедуры лечения. Как же та гордилась своим участием в спасении бабушки. На рассвете старик сделал последнюю насечку. Настой были выпит и колдун, похвалив Валю, велел всем спать. И Валя, притулившись к бабушке, провалилась в беспамятный сон.
Ближе к обеду Софья разбудила её и попросила помочь перевернуть бабушку, чтобы обтереть спину, бока тёплой водой. Затем, старушка наложила на ранки руки листочки столетника и перевязав тряпицей, подала Серафиме чистую сорочку и напоили отваром трав. Когда Софья ушла, Валюша поцеловала бабушку, та улыбнулась внучке. Её улыбка была такой вымученной, что у Валюши навернулись слёзы. Вернулась Софья и велела Вале вынести таз, вылить за забор в канаву.
Девочке стало страшно, она всё время избегала смотреть в этот жуткий таз. Валя собралась с духом и глянула. Каково же было её удивление, таз был наполовину заполнен какой-то прозрачной, студенистой жидкостью. И лишь на самом дне виднелся сгусток крови величиной с детскую ладошку. Она облегченно выдохнула. Вернувшись во двор, Валя увидела Софью с полотенцем и кувшином воды. Умывшись, Валя проследовала в дом, где её накормили кашей и дали стакан парного молока. Она заметила, что дед сидит возле Серафимы и что-то ей говорит.
Девочка подошла, поздоровалась. Старик ответил и добавил: «Забирай свою бабушку и долечивать её дома – ты умеешь теперь. Всё будет хорошо, поверь». Он махнул рукой и, опираясь на Софью скрылся за дверью- словно видение, мираж какой. Валя обрадовалась и помчалась к соседнему дому, где заночевал сосед. Мужчина подогнал подводу и вынес Серафиму. Она была слаба, но старалась держаться. Помощница поманила к себе девочку и дала ей бутыль с настоем трав и маленький чугунок с мазью. Объяснила, как дальше лечиться и, похвалив Валюшу, ушла в дом. Девочке вдруг захотелось увидеть деда и поблагодарить.
Положив лекарства у порога, она вошла в избушку. Колдун сидел за столом, читал руками книгу. Вале он показался добрым волшебником из сказки. Вдруг слёзы потекли по щекам и огромное чувство благодарности переполнило её. «Что благодарить пришла, стрекоза ты эдакая», — вдруг весело сказал дед. Девочка от неожиданности даже задохнулась. Как он узнал, ведь она вошла тихо. Значит, он настоящий добрый волшебник. «Да, дедушка, поблагодарить», — тихо ответила Валя. «Ну, принимаю твою благодарность. А теперь иди, тебе ещё бабушку долечивать, внучка», — улыбнулся он. Валя попрощалась и, подобрав лекарства, побежала к подводе.
Серафима была рада, что возвращается домой. Она никогда ни на что не жаловалась, врачам почему-то не доверяла, да и просто не хотела быть обузой. Она привыкла, что нуждались прежде всего в ней. «Я обязательно поднимусь!»- поставила перед собой цель Серафима. Но слабость верх, и она уснула. Подъехали к калитке, и сосед занёс Серафиму в дом. На дворе уже был вечер. Лена с Раей были дома.
Они очень обрадовались возвращению больной и спешили узнать, как и что. Серафиму положили на кровать, а Валюша с серьёзным видом стала рассказывать, как всё было. Как она выполняла правильно все наказы лекаря. Какой он таинственный и настоящий добрый волшебник. Доверил ей и дальше лечить бабулю. Только про гадание она умолчала. Лена посмотрела на дочь с уважением и любовью. Сколько же добра и сострадания в её сердечке. Как же рано её доченька повзрослела.
Да и не мудрено, ведь детства у Валюши и не было. Война, голод, страх, постоянные разлуки с родителями, бедность. И ведь не ожесточилась её душа, осталась открытой, по-детски ранимой, любящей и доброй. Валя была горда, что ей, как взрослой, доверили ухаживать за Серафимой. Она делала это с большой ответственностью, напуская на себя такую серьёзность, что всем делалось смешно.
Валя с рвением взялась за лечение. Она поила бабулю настоем и два раза в день смазывала ей ноги мазью. Через две недели её труды увенчались успехом, бабушка поднялась. Все радовались и хвалили Валюшу. Ведь она даже гулять не ходила, пока лечила бабушку. Серафима была благодарна внучке и гордилась ею. Пока слабость ещё не прошла совсем, Лена не пускала мать в огород и старалась всячески оберегать её. Но разве Серафима усидит на месте. Да и не привыкла она так много отдыхать. «Если лягу, то и не встану больше. Пока двигаюсь я живу», — говорила она внучке.
Наступил 1958 год. Раечка перешла в пятый класс, а Валюша заканчивала школу. На выпускной Лена сшила ей шикарное платье, купила красивые туфельки. Ни у кого не было таких нарядов, девчонки прямо обзавидовались. Но она и без нарядов была хороша.
Крупные, широко расставленные карие глаза с густыми длинными ресницами, красиво очерченные губы, благородное лицо. Украшали её и длинные толстые косы, цвета вороного крыла. Небольшая грудь и осиная талия делали её фигурку обворожительной. Она нравилась многим ребятам, но все знали, что Сашка её избранник. Они с самого детства вместе. Вместе играли, ходили в школу, хулиганили, дружили и, наконец, полюбили. Любовь была настоящей. Они просто не могли жить, дышать друг без друга. Но семья Крайневых была против их отношений. Они считали, что девушка из бедной семьи и им не подходит. Но Саша твёрдо стоял на своём – только Валя! Родители уступили. Свадьбу играть не стали, собрались близкие родные – и всё. Вот так и вошла Валя в новую семью. После милой бабушки, дорогих родителей как же трудно подчиняться новым порядкам. Лишь любовь Саши спасала.
Главой в семье Александра была его бабушка. В доме царили дореволюционные устои, жадность, домострой. Родители Александра во всём подчинялись своей матери и не разрешили оформить брак официально. Пусть молодые живут так, ведь они тоже были не расписаны. И бедной Валюше столько вытерпеть пришлось. В четыре часа утра она просыпалась от зычного голоса вредной старухи: «А чой-то молодуха ещё спит? Печку нужно топить, уголь принести, скотину накормить. Пора и стол накрывать, мужикам скоро на работу. Некогда спать». И пошла круговерть: надо воды наносить, постирать, приготовить, полы вымыть, да ещё и выскоблить до желтизны. Но под властью грубой старухи, когда вместо доброго слова одни попрёки обидные, неуважение, жизнь показалась такой мрачной.
Конец лета в тот год выдался дождливым. Грунтовки так размывало, что и в сапогах не пролезть, сквозь такое месиво. И мужчины, возвращаясь с работы, столько грязи приволакивали. Видя, как Валя на коленях скоблит полы, стаскивали сапоги у порога. Жалко им было девушку. Но старуха громогласно объявляла: «Нечего девку баловать! Молодуху в дом взяли, вот и пусть ещё раз пол помоет, не рассыплется». До глубокой осени её заставляли таскать песок с речки, чтобы посыпать дорожки. Так хотела бабушка. Издевались над Валей всячески. Но она никому не жаловалась и всё терпела ради любимого. Александр, старался помогать жене, когда был дома, и пытался защитить её. Но противостоять бабушке и матери он не мог. В семье детям прививалась слепая любовь и беспрекословное подчинение ей и главе семьи. Настоящий домострой.
Как-то, придя с работы, Александр опечалил жену известием, что завтра он уезжает на уборку картошки в колхоз. Куда распределят ещё не знает. Для Вали это было катастрофой. Она лишалась единственной защиты. Утром, провожая мужа, она плакала и просила писать ей почаще. Александр нежно поцеловал жену и подошёл к матери с бабушкой. Попросив, чтобы берегли Валюшу, попрощался. Его заверили, что всё будет нормально.
Для молодой женщины начался настоящий ад. На неё взвалили всю работу по дому и огород. К Серафиме её не отпускали. Свекровь закрывала шкаф, чтобы невестка не могла прилично одеться и выйти из дома. Даже письма мужа ей не давали читать. Показывали конверт, что это для Крайневых, а не для Горловой. Молодая женщина плакала ночами в подушку. Ей не с кем было поговорить, не с кем горем поделиться.
Так прошло три месяца. Валюша за это время исхудала, померкла так, что и узнать трудно в ней былую счастливицу.
До Елены доходили слухи о тяжёлой жизни дочери. Но та не жаловалась, и мать не верила сплетням-завидуют люди, вот и оговаривают.
Неизвестно чем бы это всё закончилось, но, не выдержав измывательств, Валя выбрала удобный момент и убежала. Серафимы дома не было, а Лена, увидев вдруг дочь, обомлела: перед ней была исхудавшая, измученная, затравленная, полная отчаяния узница. Мать обняла дочь, и они обе заплакали. Затем, Лена кое-как успокоила Валюшу. Умыв её, как маленькую девочку, вытерла и усадила за стол. «Давай, я тебя покормлю, моя хорошая, а потом уже поговорим», — ласково сказала она. Дочь грустно улыбнулась и стала кушать. Мать бросилась к несчастной дочери, и они обе заплакали. Лена стала успокаивать Валечку. Умыла её, как маленькую девочку, вытерла и посадила за стол. «Давай, я тебя покормлю, моя хорошая, а потом уже поговорим», — ласково сказала она.
Дочь грустно улыбнулась и стала кушать. Мать с состраданием смотрела на бедняжку: «Боже мой, бедная моя доченька, ты как тростиночка, одни глаза остались. Что же эти изверги с тобой сделали?» И тут вошла Серафима, увидев внучку оторопела и вопросительно посмотрела на Елену. «Мам, пусть Валя покушает, тогда и расскажет обо всём. Я и сама ещё не знаю, что случилось. Люди говорили недоброе, да я не верила». Как же расстроилась Серафима, глядя на несчастную внучку любимую.
Когда Валя наконец поведала им о всех ужасах своей жизни, все горько плакали. Валя твёрдо сказала, что лучше повесится в саду на дереве, чем вернётся обратно в этот ад. Женщины решили- Валя остаётся дома. Лена сама пошла к Крайневым и с гневом обрушив на них своё возмущение, забрала вещи дочери. Женщины были довольны. Жаль Петра нет, а то бы он устроил этим Крайневым. Вернулась со школы Раиса и обрадовалась сестре. Но узнав, что та будет жить дома, удивилась. Ей сказали, что, Валя поссорилась с Крайневыми.
Первые дни Валюша отсыпалась и набиралась сил. Ей казалось, что она вернулась в детство. И бабушка, и мать так старались теплом своим отогреть израненное сердечко Валюши. Винили себя, что за делами упустили её, не доглядели.
Так в любви и взаимной поддержке незаметно пролетела неделя. Как вдруг пришло письмо от Петра. Лена давно уже тревожилась, что с ним, почему молчит. Письмо так взбудоражило её, что решила ехать немедленно к мужу, о чём и сказала матери. Серафима заволновалась: внучка ещё не пришла в себя, как можно бросить её в такой момент. Да и с Крайневыми ещё не до конца разобрались. Разве Серафиме справиться одной со всем? Что будет дальше? Тогда Лена решила забрать Валю с собой. Она убеждала дочь, что нужно сменить обстановку, а Саша, если любит найдёт их. Немного поколебавшись, Валя согласилась и стала собираться в дорогу.
Серафиме на душе стало спокойно. Конечно, она переживала за Валюшу — как-то сложится её судьба?.. «Господи, помоги этому ребёнку. Ведь столько пришлось пережить моей внученьке. Пусть она найдёт своё счастье», — молилась она перед иконами, на коленях.
Вот и остались они вдвоём с Раечкой. Девочке уже одиннадцать лет. Учится хорошо, самостоятельная, да и помощница хорошая для бабушки. И жизнь Серафимы потекла как прежде с маленькой Валечкой.
Начало:
- Женские судьбы
- Женские судьбы. Часть 2
- Женские судьбы. Часть 3
- Женские судьбы. Часть 4
- Женские судьбы. Часть 5
Ирина Владимировна Деньгова (Лукашенко)