Серафима возвращалась домой. Было уже достаточно поздно, и она знала, что получит нагоняй от родителей, но ей было всё равно. Чувство любви переполняло каждую её клеточку. Казалась, будто она птица, парящая в вышине или лёгкое пёрышко, которое кружит в танце озорной ветерок.
И эта тёплая ночь с пьянящим ароматом цветущей акации, и низкое чёрное небо, усеянное мириадами звёзд, всё было сейчас неважным, потому что девушка думала только об одном, о новой встрече с любимым. Проводив Серафиму до мостков через овраг, Михаил отправился домой. Шёл медленно, чтобы остудить разгорячённую голову, одурманенную волнениями любви и вспоминал, как впервые увидел Серафиму. Было это год назад, когда её семья поселилась в Нинах. Поговаривали, что до революции они владели бакалейной лавкой в городе и были довольно зажиточными.
Но в 1919 году, изменилось всё. Потеряв доход, семья Серафимы вынуждена была уехать в деревню, поближе к земле, чтобы не умереть от голода. Отец семейства — сорока с небольшим лет, грамотный, работящий мужчина. Хотя он и был суров, но сразу пришёлся по душе деревенским — крепкий хозяин. Мать – тихая, миловидная женщина тридцати восьми лет — во всём беспрекословно подчинялась своему мужу и исправно вела хозяйство.
В доме всегда царили чистота и порядок. Младшая дочь Маруся, пятнадцатилетняя девочка, во всём походила на свою мать. Такая же тихая, застенчивая, миловидная и неприметная. Старшей дочери Серафиме было восемнадцать лет. Статная, с длинной русой косой, с умными карими глазами и упрямо поджатыми губами, она была полной противоположностью своей сестре. Да и характер у неё был жестким, как у отца. Он научил её читать, писать и считать, чтобы дочь смогла заменять отца и вести хозяйство в его отсутствие. Серафима была сообразительна и прилежна, грамота далась ей легко, а вот у Маруси учёба плохо получалась. Она считала, что девушке это ни к чему.
Купив дом и кусок земли в деревне, семья работала не покладая рук, чтобы в доме был достаток во всём. Они быстро встали на ноги, и их стали считать зажиточными. Имели, кроме домашней птицы и коз, корову и пару лошадей. А без них как обойдёшься в деревне – пахота, сев, сенокос, уборка… Ещё и излишки надо свезти на базар, в город съездить. Как ни уставали в бесконечной работе, а всё равно по вечерам сёстры бежали на деревенские посиделки за околицу села. Там собиралась вся молодёжь — попеть, поплясать, да и просто пообщаться друг с другом. Вот там-то Михаил и заприметил Серафиму. Эта девушка зажгла огонь любви в его сердце. Строгая, но не горделивая, простодушная, добрая и по-женски милая.
Её прекрасные карие глаза многим парням не давали покоя, но Серафима выбрала Михаила. Они стали встречаться и влюбились друг в друга без памяти.
Может, так бы всё и продолжалось, но вскоре в деревню приехали новые поселенцы. Это была обрусевшая немецкая семья, предки которой перебрались в Россию ещё в прошлом веке. Семья была образованной, интеллигентной. Глава семейства — сухопарый, пятидесятилетний мужчина, казался деревенским каким-то особенным. Выражение его лица было таким строгим, что сразу внушило страх и почтение. Он был умён и хорошо разбирался в людях, но скряга был великий. Про него говорили, что снега у него зимой не выпросишь, хотя хозяин был отменный. Дом срубил добротный, пристроил хлев для скота, ригу для сена, баню. Прикупил двух коров, а также разную живность- видно, деньжата у него водились хорошие. Но самое главное, у него была прогулочная коляска и пара породистых лошадей, предмет зависти всех деревенских. Такую они видели лишь у губернатора, проезжавшего в 1907 году через их деревню.
Жена его была скромная, ничем ни приметная, вечно болеющая. Два их сына – Андриан и Николай — тоже не походили на деревенских парней. Младшему Андриану было шестнадцать лет. Это был крепко сложенный, весёлый юноша. Николай был старше брата на семь лет. Молодой человек был худ, как и отец. С копной кудрявых волос и пронзительными карими глазами, он казался интеллигентным, обходительным. Но, как оказалось, самовлюблённый эгоист, не пропускающий ни одной юбки. Однако хорошо играл на гармони, пел и сразу приглянулся местным барышням.
Отец нанял работников из бедных семей и платил им исправно, не обижал. Откуда они прибыли и почему перебрались в деревню, никто не знал. Деревенские-народ практичный, и во многих семьях, где дочки на выданье уже, с завистью посматривали на завидных женихов, мечтая породниться с богатеями. Вот и отец Симы думал об этом.
Обе семьи в течении года приглядывались друг к другу, ведь у одних был «товар», а у других «купец», только вот дети их не догадывались о планах своих родителей и продолжали жить как прежде. Серафима и Михаил продолжали встречаться, их чувства крепли день ото дня. Николаю тоже нравилась Сима, но он боялся приблизиться к этой умной и строгой девушке, да и Михаил всегда был с нею рядом, мог и накостылять. Получить же по шее от парня, который младше него на четыре года, но сильнее, не хотелось, стыда не оберёшься. Тем более, что Серафима не обращала на него никакого внимания, все знали, что у неё с Михаилом симпатия, так называли любовь деревенские. Николай не был обделён женским вниманием, ведь он завидный жених и гармонист отменный. Барышням очень нравился такой внимательный, с приятной внешностью обходительный молодой человек.
Однажды отец Николая, призвав сына, велел ему жениться: дескать, мать больна и женских рук в доме не хватает. Конечно, парню хотелось ещё погулять, но с отцом не поспоришь, уж больно суров. Узнав, кто его наречённая Николай смутился: «А как же Миша и Сима? Все знают, что они любят друг друга». Отец успокоил его, сказав, что с родителями невесты всё уже решено. Оказывается, что он уже сговорился с родителем Серафимы. Тот рад отдать дочь в крепкое хозяйство, о голодранце Михаиле слышать не хочет. «А Серафима, ничего… стерпится- слюбится», -решительно заявил отец. На том и порешили. У Серафимы тоже был разговор с отцом о замужестве.
Девушка пришла в бешенство, узнав, за кого её выдают. Как отец с матерью могли так поступить с ней, ведь она ничем не провинилась перед ними, почему не спросили, хочет ли она замуж за Николая. Попыталась ещё раз поговорить с родителями, но отец сказал, что Михаил ей совсем не пара. Девушка плакала, умоляла, но отец был непреклонен. Чтобы дочь не наделала глупостей, её заперли в кладовой, где не было окон.
Две недели девушка провела в полутёмном помещении. Даже сестрёнку не пускали к ней, только мать приносила ей еду. Серафима чувствовала себя как птица, которую посадили в клетку. Но вот еду принесла Маруся и рассказала, что Михаил приходил свататься, но отец отказал ему-дочь де уже просватана. Когда парень узнал, за кого выдают его любимую, то пришёл в ярость.
Он кричал, что убьёт Николая, что они с Симой любят друг друга. На что отец, недобро усмехнувшись, ответил, чтобы тот сам поберегся. Эти слова отца насторожили и испугали Серафиму, ведь она знала, каким он бывает в гневе. А вечером Маруся принесла ей записку от Михаила, в которой он писал о своей любви и просил бежать с ним, как только подвернётся момент.
Перечитав послание несколько раз, Серафима почувствовала себя на седьмом небе от счастья, ведь Михаил её по-прежнему любит, и они скоро будут вместе. Девушка решила действовать немедленно. Нужно было срочно вырваться из кладовой. Позвав мать, она сообщила, что согласна с их решением и просит выпустить её. Приняв хитрость за смирение, Серафиму выпустили, но стали приглядывать за ней. Чтобы усыпить бдительность родителей дочка стала вести себя осторожно.
Она беспрекословно исполняла все наказы по хозяйству. Даже Маруся была удивлена такой спокойной покорностью сестры. С Михаилом Сима не встречалась, и все решили, что любовь у них закончилась. Пару раз приезжал в гости Николай, но Серафима, сославшись на дела по хозяйству, одаривала его вежливой улыбкой и убегала. Отец объяснял это застенчивостью дочери, так и говорил Николаю.
Днём девушка вела себя как смиренная овечка, а ночью, когда все спали, она давала волю чувствам, которые обуревали её: Серафима представляла, как они с Михаилом убегут в город и там поженятся, снимут угол, и любимый устроится на фабрику; затем родят ребёночка и будут жить счастливо в любви и согласии. Ну, а потом приедут к родителям, а те, увидев внука, примут их, простят и благословят. Прошёл целый месяц мучительного ожидания, который казался пыткой для влюблённых. Каждый из них с нетерпением ждал встречи, мечтал и надеялся, что задуманное ими обязательно исполнится, нужно только набраться терпения.
Но вот в середине новой недели в дом Серафимы пожаловали гости – родители Николая. Они приехали договариваться о свадьбе, которую решили сыграть на Покрова. Узнав об этом от матери, девушка написала записку и попросила сестрёнку отнести её Михаилу. Маруся тихонько вышла и огородами, чтобы никто её не заметил, пошла к дому парня.
Во дворе играли его два младших брата-погодка, семи и шести лет. Увидев девушку, один из них, побежал в избу и позвал старшего. Михаил кинулся к Марусе, его глаза были полны ожидания, страдания и тоски. Парень сразу понял, что что-то случилось, так как они договорились быть осторожными и только в крайнем случае связываться через сестру.
Он сильно исхудал и казался больным. С надеждой в глазах он посмотрел на Марусю, и та протянула ему клочок бумаги, исписанный торопливым почерком. Прочитав записку, он побледнел. Затем велел передать, чтобы как стемнеет, Серафима ждала его на опушке леса, где они встречались. Кивнув, Маруся, радуясь за влюблённых, побежала домой. Ей казалось, что всё это так романтично и благородно. К Николаю она не испытывала тёплых чувств, считая его бабником и гулёной. Дорогой она думала о том, как будут счастливы Серафима и Михаил, и гордилась, что помогает им.
Услышав ответ любимого, сестра обрадовалась. Наконец-то она увидит любимого, и сердце её затрепетало. Сёстры обнялись и расплакались. Вечерело, родители уже улеглись спать. Дождавшись темноты, сёстры попрощались, и Серафима тихонько выскользнула за ворота. Осторожно, огородами она прокралась за околицу и оглянулась на деревню. Везде было тихо и темно, даже собаки молчали, как будто притаились. А луна прикрылась облаком, словно помогая сохранить тайну её побега. Сердце колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди, мысли рвались и путались. Дойдя до середины поля, она понеслась, как на крыльях — скорее, скорее… Вот и лес. Луна как раз вышла из-за тучки, осветила знакомую опушку, и Серафима увидела Михаила.
Ноги её подкосились, и она очутилась в его объятьях. Михаил крепко прижал любимую и нежно поцеловал. Серафиме казалось, что сейчас она просто умрёт от счастья, переполнявшего её душу. Михаил целовал и целовал, и она чувствовала, что слабеет, тает в его объятьях, как весенний снег, пригретый горячими солнечными лучами. Серафима гладила его густые русые волосы, обнимала крепкую шею, широкие плечи и таяла, таяла…
Наконец, оторвавшись друг от друга, влюблённые наперебой заговорили о том, как они настрадались за время разлуки. Затем стали решать, что делать дальше. Михаил сказал, что им нужно спешить и успеть к утру дойти до волостного села. Там он надеется упросить священника обвенчать их. Они поцеловались и, взявшись за руки, зашагали навстречу своей судьбе.
Небо, очистившись от облаков, тёмным шёлком, расшитым блёстками звёзд, раскинулось над ними, даря покой и надежду. Полная луна серебряным светом устилала дорогу. Казалось, будто идут они по Млечному пути в страну, где правит вечная любовь. Симу переполняло счастье, и она отдавалась этому большому чувству, стараясь отогнать тревожные мысли об отцовском гневе. Мишу тоже мучали сомнения, как всё устроится.
Да и за свою семью, оставшуюся в деревне, переживал: он же знал, что с отцом Серафимы шутки плохи. Но любимая была рядом, и он отгонял тревожные мысли, успокаивая себя, что всё будет хорошо.
Рассветало. Как вдруг тишину утра разорвал стук копыт и свист кнута. Они обернулись и замерли. Прямо на них неслась подвода, запряжённая парой лошадей, в которой стоял отец Серафимы. Он яростно нахлёстывал коней кнутом. Влюблённые обмерли и стояли как вкопанные.
Повозка поравнялась, и мужчина осадил коней. Соскочив на землю, он подошел к Михаилу, закрывшего собой Серафиму. «Давай отойдем и поговорим» — зло бросил он парню. Девушка вся сжалась от страха и схватила любимого за руку, но тот ласково отстранил её, сказав, что всё будет хорошо. Мужчины отошли шагов на пятьдесят и стали разговаривать. Серафиму всю трясло, мысли перескакивали одна на другую, путались в голове, слёзы навернулись на глаза.
Она подошла к лошадям и стала гладить их разгорячённые морды. Плача, девушка задавала один вопрос: «Ну, почему, почему, почему?..» Вдруг на плечо ей мягко легла рука отца, от неожиданности она вздрогнула. Зная его суровый нрав, думала, что он побьёт её вожжами, но таким спокойным дочь не видела его никогда. Сима похолодела. Обернувшись, она внимательно посмотрела на Михаила. Его лицо было белым, на лбу выступила испарина, а глаза были как у загнанного в ловушку зверя.
Девушка поняла, что произошло что-то страшное и непоправимое. Голос отца прозвучал для неё, как удар хлыста: «Быстро в телегу!» Как в страшном сне, повинуясь, дочь безвольно села на подводу. Отец уселся рядом и дёрнул вожжи. Развернув коней, хлестнул их кнутом, и они помчались, унося Серафиму в неизвестность. А она, оглушённая горем, ничего не понимая, смотрела на быстро удаляющуюся от неё одинокую фигуру Михаила.
Что же произошло, что сказал ему отец? Эти вопросы мучили её, как жала ос впивались в мозг, принося ужасные страдания. Мужчины стояли довольно далеко, поэтому разговора не было слышно. Но зловещее спокойствие отца и искажённое лицо любимого не сулили ничего хорошего. Ей казалось, что они больше с Михаилом никогда не увидятся и это приводило её в ужас. За всю дорогу отец и дочь не проронили ни слова. Подъехав к дому, они так же молча слезли с телеги и, не глядя друг другу в глаза, вошли во двор.
Отец закрыл ворота и стал распрягать лошадей, а Серафима бросилась в свою комнату, которую она делила с сестрой. Маруся обняла её, они заплакали. До самого вечера девушки не выходили из комнаты. Никто их не тревожил, только мать принесла поесть и ни слова не говоря, удалилась, тихо прикрыв за собою дверь. Удивлённая таким поведением родителей, Сима послала сестру разведать обстановку. Через некоторое время та возвратилась, и сама была в недоумении. Все вели себя так, как будто ничего не произошло.
Тогда Серафима решила пойти сама. Её всю трясло от страха, но тут открылась дверь и мать позвала пить чай. Сёстры вышли в гостевую. За столом сидели родители и Николай. Девушки удивлённо переглянулись, но, встретившись со строгим взглядом матери, поздоровались и сели за стол. Отец даже не взглянул в их сторону, он шумно отхлёбывал чай из блюдца и ел малиновое варенье.
Мать налила дочерям чай. Серафима хотела налить себе чай в блюдце. Но от волнения у неё затряслись руки, и пришлось поставить чашку обратно. И тут вдруг Николай спросил: «Как твоё самочувствие? Твоя мама сказала, что тебе нездоровится и отцу пришлось утром везти тебя в город. Что сказал доктор?» Серафима в изумлении посмотрела на мать, но та незаметно кивнула, дескать, поддержи. Девушка, смущаясь, ответила, что это просто простуда. Она поблагодарила Николая за заботу и наскоро попрощавшись, вмести с сестрой, удалились в комнату.
Так вот в чём дело, никто не знает, что произошло. Родители решили скрыть всё, чтобы она не позорила семью. Поэтому нет никакого скандала, нет никакого наказания, ничего не было, просто она приболела, и её возили к врачу в город. Сима была так подавлена всеми событиями, произошедшими с ней за это короткое время, что действительно слегла. Приехавший из города доктор определил нервный срыв, прописал отвар валерианы и покой.
Во время болезни сестры Маруся не отходила от неё, она была напугана её состоянием. Через три дня Серафима почувствовала себя лучше, но была ещё слаба. Всё это время она не прекращала думать о случившемся. Неизвестность мучила, но узнать что-либо было не у кого, и она решила ждать. Прошла ещё неделя, и Серафима поправилась, правда, была ещё очень бледна. Мать отправила сестёр погулять в сад, на свежий воздух.
Маруся радовалась солнечному дню и что-то рассказывала сестре, но та её не слышала. Воспоминания нахлынули тёплой волной, унося Серафиму в грёзы счастья и любви. Вот Миша обнимает и целует её на опушке, говорит о своей любви, а она тает в его объятиях. Затем, взявшись за руки, они идут по серебристой лунной дороге. О, Боже, как же они были счастливы! Почему же любимый молчит, почему не пытается связаться с ней, ведь она сходит с ума от неизвестности?
Заметив, что сестра её не слушает, Маруся замолчала, она поняла, что происходит с Серафимой, и, предложила: «Хочешь, я схожу к нему?» Сима была так благодарна сестрёнке, даже на глаза навернулись слёзы. «Как же ты пройдёшь незаметно? Ведь родители во дворе». Но та успокоила её, сказав, что они пойдут в конец сада, словно прогуливаются.
А там калитка, через которую ходят на речку полоскать бельё, никто и не увидит. Так они и сделали, сестра ушла, а Сима осталась ждать. Пройдя огородами, девушка подошла к дому Михаила. Во дворе мать парня вешала на верёвку только что выстиранное бельё. Маруся поздоровалась и спросила про Михаила. Рассказ женщины очень удивил её. Попрощавшись с ней, девушка поспешила к сестре, в сад. Серафима с нетерпением ждала её, наконец-то она узнает хоть что-нибудь о любимом. Маруся рассказала о встрече с матерью Михаила. Та поведала, что сын ушёл куда-то поздним вечером десять дней назад, не сказав ничего. До сих пор от него нет никакой весточки, она сильно волнуется, не случилось ли с ним беда.
Выслушав сестру, Сима сначала растерялась, а потом её сердце стало наполняться тревогой за любимого. И она решительно направилась в дом, чтобы поговорить с отцом. Тот сидел за столом и что-то записывал в доходную книгу. «Нам нужно поговорить!» — твёрдо сказала она. «Ну, что же, давай поговорим», — строго молвил отец, откладывая книгу.
Дочь села напротив него и глядя в глаза, стала спрашивать. Сначала отец не хотел отвечать на вопросы. Но потом решил рассказать, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Дочь слушала его внимательно, пытаясь осмыслить услышанное. Отец поведал, что мать среди ночи зашла к дочерям в комнату, так как переживала за Серафиму, и обнаружила лишь сладко спящую Марусю; кровать старшей была пуста.
Она разбудила отца и поделилась догадкой, что Серафима убежала. Разъярённый выходкой дочери, отец быстро запряг лошадей и тихонько вывел за околицу. Гнев затмевал разум, он яростно хлестал коней. Увидев парочку, сначала решил, что убьёт их обоих. Серафиму за то, что опозорила семью, сбежав с этим голодранцем, а Михаила за то, что тот позарился на его добро, окрутив дочь. Но потом вдруг решил поговорить с парнем.
Он пообещал ему хорошие деньги, если тот отречётся от Серафимы. Ну, а если Михаил уйдёт в город, то вообще замечательно. Он поможет устроиться ему на фабрику, да и семью в деревне не оставит, будет деньгами помогать. И парень не устоял, согласился на всё, что предложили ему. Так лгал он дочери, а правда была иной, страшной. Когда он нагнал влюблённых, ему пришло мгновенно решение. Нужно только правильно преподнести всё парню.
Отец специально отвёл его подальше, чтобы дочь не слышала их и не смогла вмешаться в разговор, и сказал Михаилу, чтобы тот оставил его дочь в покое и не возвращался домой, а шёл в город. Он его там устроит на фабрику, семью парня тоже не оставит без средств. Если же тот откажется, то всю его семью, и без того бедную, вообще пустит по миру.
А свою дочь Серафиму, чтобы не опозорила семью, просто убьёт. Такое откровение отца девушки, сказанное решительно и спокойно, повергло парня в шок. Он побелел, лицо его исказила судорога. Михаил почувствовал, что этот человек сделает всё так, как и сказал. Ничто не остановит его, даже то, что Серафима его родная дочь. Испугавшись за жизнь возлюбленной и за свою семью, он принял его предложение. Вот такой была правда, которую отец скрыл от дочери, зная, что та возненавидит его.
Выслушав отца, Серафима сказала, что не верит. Нет, не мог Михаил так поступить с ней, ведь он любил её. А потом, вдруг вспомнила, когда Миша приходил свататься, отец пригрозил ему. И она сказала отцу, что если с Михаилом что-то случилось, то и она жить не будет. Всхлипнув, она упала на лавку, стоявшую у окна. Плачь её был таким горьким, с таким надрывом, что в комнату прибежали перепуганные мать и Маруся.
Отец знал твёрдый характер дочери, и слова, сказанные ею по поводу смерти, насторожили его. Он велел запереть Серафиму опять в кладовой, а матери наказал не спускать с неё глаз. Сам же на следующее утро, ничего никому не сказав, запряг лошадей и уехал. Он отправился в город, чтобы разыскать Михаила.
Парня нашёл в кабаке на центральной площади. Тот был настолько пьян, что ничего не соображал. Вытащив Михаила на улицу, отец Серафимы поразился его виду. Молодой человек выглядел ужасно: был не брит, глаза его ввалились, он так сильно похудел, что измятый старый пиджак висел на нём, как на пугале. Казалось, что он перенёс тяжёлую болезнь и ещё не совсем оправился.
«Боже мой, неужели любовь на самом деле есть? Неужели она может так сломать человека?» — задавал себе вопросы отец Серафимы. Чтобы хоть как-то сгладить свою вину перед парнем, он решил, выполнить данное тому обещание. Перво-наперво снял ему комнату, заплатив за полгода вперёд.
Оставив его там отсыпаться, пошёл на фабрику, где мастером работал его друг. Переговорив с ним, мужчина довольный, что всё идёт так, как им было задумано, вернулся в комнату, где ранее оставил Михаила спать. Выложил на стол еду и бутылку самогона, купленную им по дороге, и разбудил парня. Разлив питьё по стаканам, позвал того к столу. Молодой человек осмотрелся и сел за стол, выпил и внимательно поглядел на человека, угощавшего его.
Вдруг весь хмель, как ветром сдуло, он узнал отца Симы. Тот стал объяснять оторопевшему Михаилу про комнату, что снял для него, оплатив за полгода вперёд, и что тому через два дня нужно явиться на фабрику. Он отдал ему записку, по предъявлению которой его возьмут на работу. Всё это время парень сидел молча, с опущенной головой, было видно, что в нём происходит какая-то борьба.
Отец Серафимы знал, что дочь научила любимого писать и читать, и это был главный козырь, который он решил использовать — письмо для Серафимы. Отречение, написанное рукой самого Михаила. Он поставил перед ним бутылочку с чернилами и пером. Парень резко вскинул голову и с ненавистью посмотрел на мучителя: «Говорите, что Вам ещё от меня нужно и уходите», — зло бросил он. Положив перед ним чистый лист бумаги, отец Серафимы сказал, чтобы тот написал письмо матери, мол, у него всё хорошо, чтобы она не волновалась.
Тот удивился, но написал. Мужчина, быстро прочитав, вложил в конверт, добавив несколько крупных денежных купюр. Затем он положил перед Михаилом ещё один чистый лист и, увидев недоумённый взгляд молодого человека, пояснил, что теперь он должен написать письмо Серафиме. Написать нужно так, чтобы девушка сильно обиделась и поняла, что не нужна ему, что он разлюбил её.
Поняв, что предстоит написать, Михаил взмолился, он не может поступить так подло. Но отец Серафимы заявил, что писать он будет под его диктовку, и напомнил тот разговор на дороге. Испугавшись за жизнь любимой и своей семьи, молодой человек стал писать то, что диктовал ему отец Симы. Со стороны было видно, что каждое слово причиняет парню страшные страдания. Как только он закончил писать, отец Серафимы быстро выхватил письмо. Подождав, когда высохнут чернила, положил во внутренний карман сюртука. Мужчина победно посмотрел на бледного Михаила, которого трясло, а по щекам его бежали слёзы, и жестко заговорил.
Он сказал, что каждую неделю, в течение года, будет приезжать к Михаилу за письмами для матери. Будет вкладывать в конверт деньги, якобы от сына. Ровно через год всё закончится, так как они будут в расчёте. Но в течение всего года тот не смеет приезжать в деревню, а уж писать Серафиме, Боже упаси. Не глядя на молодого человека, отец вышел из дома и сел в повозку. «Будь ты проклят!» — услышал он крик из открытого окна комнаты, в которой остался Михаил.
В этом крике смешались и боль, и страдания, и страх, и ненависть, и беспомощность. Словно смертельно раненое животное испустило последний вопль отчаяния. Отец Серафимы усмехнулся и тронул вожжи. На улице вечерело, накрапывал мелкий дождик, который тот не замечал, думая, что всё задуманное им исполнилось самым наилучшим образом. Но вдруг чувство удовлетворённости сменило какое-то новое чувство.
В нём присутствовало и удивление, и уважение, и зависть, и горечь, и жалость к себе. И вся эта мешанина была связана с незнакомым ему, таинственным чувством любви. Впервые он столкнулся, на примере дочери и Михаила, с таким неведомым ему, сильным чувством. Раньше он думал, что любовь – это просто красивое слово, которое служило для выражения симпатии. Но чтобы человек ради любимой мог отдать свою жизнь или сломать свою судьбу, это очень удивляло его.
И он даже испытывал некоторое уважение и зависть к влюблённым. Мужчина сожалел, что, дожив до сорока с лишним лет, с ним не случилось ничего подобного. Что ни одна женщина не любила его так сильно, да и сам он никого так не любил. Отец понимал, что является разрушителем этого сильного чувства и дочь никогда не простит ему, если узнает правду. Но старые семейные обычаи, когда родители договариваются, не спрашивая согласия своих детей, мол, стерпится – слюбится, деньги к деньгам, взяли верх над отцовскими чувствами.
И, отбросив потревожившие его мысли, он хлестнул лошадей. Приехав домой почти в полночь, распряг уставших коней. Задав им корм, пошёл в дом. Дочери уже спали, его встретила лишь встревоженная жена, но увидев довольное лицо мужа, успокоилась. Оставив вопросы до утра, она быстро покормила его, и они легли спать. Маруся проснулась рано и, увидев привязанных во дворе коней, поняла, что отец вернулся.
Она пошла в кладовую, где заперли Серафиму. Открыв дверь, Маруся увидела сестру, которая заплетала косу, сидя в полумраке на лежаке. Увидев младшую сестрёнку, обрадовалась и попросила, чтобы она передала родителям просьбу, не запирать её больше в кладовой. Маруся пошла к матери, и та разрешила старшей дочери, выйти, но, чтобы без глупостей, а, то всем достанется от отца на орехи. А ещё добавила, чтобы они не беспокоили его.
На вопрос о том, куда ездил отец, она ответила, что не знает, так как тот очень поздно приехал. До обеда было много времени и сёстры занялись домашними делами. Серафима взялась помогать матери с приготовлением обеда, а Маруся начала уборку в доме. В делах время прошло незаметно. Вот и отец проснулся, и, семья мирно расположилась за обеденным столом.
Во время трапезы дочери с нетерпением поглядывали на отца, но он степенно обедал, не обращая внимания на вопрошающие взгляды домочадцев. За чаем, не выдержав, мать спросила, куда он ездил и почему так поздно возвратился. Она ведь вся испереживалась за него, время-то сейчас вон какое смутное, неспокойное. Отец посмотрел на неё и вдруг, как-то загадочно улыбнулся. Мать смутилась, ведь он никогда так не смотрел, может что-то случилось.
Она даже не догадывалась, какое смятение чувств посетило её мужа в этой поездке. Дочери удивлённо переглянулись, они тоже впервые видели таким своего отца. А тот, сказав, что всё потом, загадочно подмигнул и с довольным видом продолжил пить чай. После обеда каждый занялся своими делами. Маруся с матерью убирали со стола, мыли посуду, а старшую дочь отец позвал с собой во двор. Закурив, он внимательно посмотрел на девушку и тяжело вздохнув, протянул ей свёрнутый пополам листок бумаги.
На её вопросительный взгляд, он ответил, что сама, мол, всё поймёшь. Сима осторожно взяла этот листок, точно он был стеклянный, и быстро ушла в свою комнату. Развернув, она узнала неуверенный почерк Михаила, которого сама научила читать и писать, ведь в деревне многие были безграмотными. Руки её затряслись, а сердце бешено заколотилось в груди, на глаза навернулись слёзы, мешая чтению. Девушка напрягла всю свою волю и, утерев глаза, заставила себя успокоиться, села на кровать и стала читать.
Вдруг она побледнела, глаза её расширились, в них отразилось непонимание, а затем боль и страдание. Серафима отбросила письмо, словно это была змея, ужалившая её. Она никак не могла понять, как Михаил, который ей клялся в вечной любви, смог так легко отречься от неё. Боже, как же она могла довериться и полюбить такого человека, предавшего и променявшего их любовь на деньги. Она была на грани обморока, когда в комнату вошёл отец.
Он обнял дочь и стал гладить по голове, приговаривая: «Ты поплачь, поплачь и станет легче». Но Серафима не могла плакать, слёз не было, была только боль, непонимание и пустота. Эта боль мешала дышать, словно тисками сжимала сердце. Вошла мать и, напоив дочь отваром валерианы, уложила на кровать. И как в детстве легла рядом, обняла её. Обессиленная Серафима прижалась к матери и тихонько заплакала, а та гладила по голове, приговаривая: «Ну, ну, родная, всё пройдёт, перемелется».
Так они пролежали до самого вечера, Сима, наплакавшись, уснула, а мать, боясь потревожить покой дочери, замерев, лежала рядышком. Позже муж рассказал ей правду. В глубине души ей было жаль дочь, она понимала, что поступили они с ней нехорошо. Но воспитанная в старых традициях, она, прежде всего, была мужниной женой и должна поддерживать главу семьи во всём. А потом, её ведь тоже никто не спрашивал, выдавая замуж. Родители договорились и всё. Ну, а любовь, она и не ведала о таком чувстве, да это просто выдумки. Супруга своего она уважала и побаивалась, но ведь это так и должно быть, ведь он же хозяин, он заботится о семье, и она должна беспрекословно ему подчиняться. И преданность старым устоям и мужу победила чувство вины и жалости к дочери.
Ирина Владимировна Деньгова (Лукашенко)